Камень, Tristia - Страница 4

К оглавлению

Лущили сeмя у ворот .

Сырая даль от птичьих стай чернeла,

И связанныя руки затекли.

Царевича везут -- нeмeет страшно тeло,

И рыжую солому подожгли.

1916

Соломинка

Когда, соломинка, ты спишь в огромной спальнe

И ждешь, безсонная, чтоб , важен и высок ,

Спокойной тяжестью -- что может быть печальнeй -

На вeки чуткiя спустился потолок ,

Соломка звонкая, соломинка сухая,

Всю смерть ты выпила и сдeлалась нeжнeй,

Сломалась милая соломка неживая,

Не Саломея, нeт , соломинка скорeй.

В часы безсонницы предметы тяжелeе,

Как будто меньше их -- такая тишина -

Мерцают в зеркалe подушки, чуть бeлeя,

И в круглом омутe кровать отражена.

Нeт , не соломинка в торжественном атласe,

В огромной комнатe над черною Невой,

Двeнадцать мeсяцев поют о смертном часe,

Струится в воздухe лед блeдно-голубой.

Декабрь торжественный струит свое дыханье,

Как будто в комнатe тяжелая Нева.

Нeт , не Соломинка, Лигейя, умиранье -

Я научился вам , блаженныя слова.

Я научился вам , блаженныя слова,

Ленор , Соломинка, Лигейя, Серафита,

В огромной комнатe тяжелая Нева,

И голубая кровь струится из гранита.

Декабрь торжественный сiяет над Невой.

Двeнадцать мeсяцев поют о смертном часe.

Нeт , не соломинка в торжественном атласe

Вкушает медленный, томительный покой.

В моей крови живет декабрьская Лигейя,

Чья в саркофагe спит блаженная любовь,

А та, соломинка, быть может Саломея,

Убита жалостью и не вернется вновь.

1916

x x x

-- Я потеряла нeжную камею,

Не знаю гдe, на берегу Невы.

Я римлянку прелестную жалeю -

Чуть не в слезах мнe говорили вы.

Но для чего, прекрасная грузинка,

Тревожить прах божественных гробниц ?

Еще одна пушистая снeжинка

Растаяла на вeерe рeсниц .

И кроткую вы наклонили шею.

Камеи нeт -- нeт римлянки, увы.

Я Тинотину смуглую жалeю -

Дeвичiй Рим на берегу Невы.

1916

x x x

Собирались эллины войною

На прелестный остров Саламин .

Он , отторгнут вражеской рукою,

Виден был из гавани Афин .

А теперь друзья-островитяне

Снаряжают наши корабли.

Не любили раньше англичане

Европейской сладостной земли.

О, Европа, новая ?ллада,

Охраняй Акрополь и Пирей.

Нам подарков с острова не надо,

Цeлый лeс незваных кораблей.

1916

x x x

Мнe холодно. Прозрачная весна

В зеленый пух Петрополь одeвает

Но, как медуза, невская волна

Мнe отвращенье легкое внушает .

По набережной сeверной рeки

Автомобилей мчатся свeтляки,

Летят стрекозы и жуки стальные,

Мерцают звeзд булавки золотыя,

Но никакiя звeзды не убьют

Морской воды тяжелый изумруд .

В Петрополе прозрачном мы умрем ,

Гдe властвует над нами Прозерпина.

Мы в каждом вздохe смертный воздух пьем ,

И каждый час нам смертная година.

Богиня моря, грозная Афина,

Сними могучiй каменный шелом .

В Петрополе прозрачном мы умрем ,

Здeсь царствуешь не ты, а Прозерпина.

1916

x x x

Не вeря воскресенья чуду,

На кладбище гуляли мы.

-- Ты знаешь, мнe земля повсюду

Напоминает тe холмы

.................

Гдe обрывается Россiя

Над морем черным и глухим .

От монастырских косогоров

Широкiй убeгает луг .

Мнe от владимирских просторов

Так не хотeлося на юг ,

Но в этой темной, деревянной

И юродивой слободe

С такой монашкою туманной

Остаться -- значит быть бeдe.

Цeлую локоть загорeлый

И лба кусочек восковой.

Я знаю -- он остался бeлый

Под смуглой прядью золотой.

Цeлую кисть, гдe от браслета

Еще бeлeет полоса.

Тавриды пламенное лeто

Творит такiя чудеса.

Как скоро ты смуглянкой стала

И к Спасу бeдному пришла,

Не отрываясь цeловала,

А гордою в Москвe была.

Нам остается только имя:

Чудесный звук , на долгiй срок .

Прими ж ладонями моими

Пересыпаемый песок .

1916

x x x

?та ночь непоправима,

А у вас еще свeтло.

У ворот Ерусалима

Солнце черное взошло.

Солнце желтое страшнeе.

Баю, баюшки, баю,

В свeтлом храмe Iудеи

Хоронили мать мою.

Благодати не имeя

И священства лишены,

В свeтлом храмe Iудеи

Отпeвали прах жены.

И над матерью звенeли

Голоса израильтян .

-- Я проснулся в колыбели,

Черным солнцем осiян .

1916

Декабрист

"Тому свидeтельство языческiй сенат -

Сiи дeла не умирают ."

Он раскурил чубук и запахнул халат ,

А рядом в шахматы играют .

Честолюбивый сон он промeнял на сруб

В глухом урочище Сибири

И вычурный чубук у ядовитых губ ,

Сказавших правду в скорбном мiрe.

Шумeли в первый раз германскiе дубы,

Европа плакала в тенетах ,

Квадриги черныя вставали на дыбы

На трiумфальных поворотах .

Бывало, голубой в стаканах пунш горит ,

С широким шумом самовара

Подруга рейнская тихонько говорит ,

Вольнолюбивая гитара.

Еще волнуются живые голоса

О сладкой вольности гражданства,

Но жертвы не хотят слeпыя небеса,

Вeрнeе труд и постоянство.

Все перепуталось, и некому сказать,

Что, постепенно холодeя,

Все перепуталось, и сладко повторять:

Россiя, Лета, Лорелея.

1917

Меганом

Еще далеко асфоделей

Прозрачно-сeрая весна,

Пока еще на самом дeлe

Шуршит песок , кипит волна.

Но здeсь душа моя вступает ,

Как Персефона в легкiй круг ,